Вырвать из горла, или запрещенные приемы в литературных процессах
+БЕЛ
То, что я опубликую ниже, никак не вкладывается в рамки нормальных межличностных отношений, хотя агрессия – исключительно человеческое качество.
Недавно на Владимира Познера набросились за то, что он на одном из танцевальных конкурсов – шоу «Минута славы» – высказал свое мнение об участии инвалида – одноногого танцора под песню «Мы вдвоем» (Наргиз&Фадеев). Понятно, что танца не вышло, но у пары получился замечательный эстрадный номер.
Владимир Познер и Рената Литвинова оказались в центре скандала после того, как назвали участие инвалида в программе «Минута славы» «запрещенным приемом». (Из инета)
Следует отметить, что сам инвалид вел себя исключительно корректно, даже с некоторым стеснением. Несмотря на «нет» Познера, пара прошла в следующий тур конкурса. Для сведения: Познер принес извинения участнику конкурса.
Парадоксальная ситуация: многие инвалиды не желают, чтобы их считали неполноценными членами общества и мужественный одноногий танцор доказал, что не уступает здоровым индивидам. Но, с другой стороны, часть общества против такого мнения, подобного тому, что высказали члены жюри. Понятно также и другое: непозволительно в конкретных случаях требовать каких-то поблажек только из-за того, что человек является инвалидом.
Считаю скандальным и беспринципным выступление Михаила Южика (Сотникова) девятилетней давности, которое я перевел на русский язык. Вы сами, уважаемые читатели сделаете свои выводы. Выскажу лишь коротко свое мнение.
Так унижать людей, даже если это представители Касты или поплечники, нельзя. Показательно, как относится к своему посредственному творчеству сам автор. Если пройти по ссылке и посмотреть количество тех, кто попал на страницу с повестью «Страна перекрестков» М.Южика, то можно с удивлением заметить: за девять лет на ней побывали 666 (очень символично) пользователей. Чуть более семидесяти человек в год. Не факт, что все прочли произведение.
М.Южик умело использует шантаж и угрозы. Не знаю, опубликовали или нет тогда его повесть или отрывки из нее, – каталог НББ сведений не выдает, – но автор прямо указывает: я инвалид и вы меня обязаны печатать, чтобы не умер с голода, независимо от качества моих нетленок. Наверное, с тех пор перестали принимать инвалидов в СПБ.
P.S.: До недавнего времени считал М.Южика сильной личностью. Однако на протяжении чуть менее года он сильно изменился, демонстрирует мощную агрессивность, способен к наговорам и лжи, не помнит всего хорошего, что для него делалось или ерничает по этому поводу. Психика резко надломилась. Возможно, это один из критических периодов в его жизни…
Алесь Новікаў
Проверка на ссученость
Михаил Южик (Сотников), 11 сентября 2008г.
Я подавал свою повесть ("Страна перекрестков") в журнал «Неман» без особого упования. Хорошо знал, что за люди там захватили власть и каковы их отношения ко мне. Однако первые слова главного редактора Михаила Позднякова меня обнадежили: ознакомимся с произведением, если интересно, то, конечно, будем поддерживать члена Союза писателей Михаила Южика. Однако "не заинтересовало, честно говоря", как сегодня сообщил мне господин Поздняков. В чем причина? Да в том, что автор осмелился описывать не настоящее, а события в жизни БЕЛОРУССКОГО студенчества двадцатилетней давности. Это, по Позднякову, априори не может заинтересовать мнимых читателей "Немана". Он так решил. И так будет.
Что "Неман" регулярно печатает немощные опусы курда Чарказяна, которые читать нормальному человеку НЕВОЗМОЖНО, это ничего. Что он тянет бесконечную эпопею академика Гниломёдова из событий двадцатых годов прошлого века – это, безусловно, заинтересует белорусских читателей. Ничего не говорю о ценности произведений Гниломёдова, а только – о его тематике, которую "Неман" охотно печатает и не считает устаревшей и неинтересной. Прозаику Южику надо стать академиком? Но при чем здесь ХУДОЖЕСТВЕННАЯ литература, господа?!
Господин Поздняков, не стыдно ли Вам было сегодня врать автору двух романов, которые печатались в "пламени", где все-таки уровень значительно выше нёмановского? Или, садясь в кресло главреда, Вы сразу забыли, как публично хвалили творчество Южика на радио? Он так резко деградировал? Нет, просто тогда он не подавал вам объемных повестей, и его не надо было печатать, а значит, делиться площадью и гонорарами.
Теперь же все резко изменилось. В "Немане" властвует русскоязычный господин Аврутин, человек неизмеримо далекий от белорусской культуры. И поэтому повесть Южика о БЕЛОРУССКОМ студенчестве 80-х годов заинтересовать редакцию ни в коем случае не может (ей интереснее мировоззрение курда Чарказяна). Дайте нам не произведение, а личность – вот извечный девиз белорусского литературы. Поверьте, я его выучил назубок.
И, тем не менее, это не снимает с господина Позднякова ответственности перед отечественной литературой, если он поставлен на пост главного редактора "Немана" и председателя минского отделения СПБ, куда и Южик входит, между прочим. Не Позднякова меня судить, не он мне мой талант (или не-талант) давал.
Честно скажу, что далеко не считаю повесть, которую отвергли в "Немане", лучшим своим произведением. Совсем не лучшим. Однако говорить, что она не будет читаться интересно – заведомая ложь. Ведь в белорусском варианте ее читали десятки тотально русскоязычных и называли "суперчытэльнай". Это вопреки Позднякову, которого "не заинтересовало". Или, скажем прямо, не захотелось делиться объемным гонораром с рядовым членом СПБ Южиком, который двенадцать лет находится в инвалидной коляске? Это вопрос. Поздняков о моей инвалидности прекрасно знает. Равно как и о том, что "Пламя" охотно печатала два моих романа, равно как и о том, что гонорар в моем положении очень пригоден. Не ради жалобы на судьбу, а для прояснения ситуации: я подал эту не лучшую свою повесть в "Неман" с единственной целью – немного усилить свое финансовое положение, которое требует этого улучшения. Мать моя, к сведению господина Позднякова, уже третий год лежит после инсульта в коме, и ухаживать за ней, кроме семидесятилетней тети – инвалида второй группы, некому абсолютно. Если тетя не сможет этого делать, то ясно, что потребуются деньги для сиделки. Однако господина Позднякова это не очень волнует (он же здоровый?), Ему главное – утолить амбиции большого русскоязычного поэта Аврутина, которому важно печатать в ГОСУДАРСТВЕННЫМ "Немане" свою группировку.
Это я к чему? Эгоист? Возможно. Однако никому не позволю унижать мою писательскую честь. Буду обращаться в государственные структуры за помощью. Я не пойду с милостыней, однако отстою свое законное право как член СПБ печататься и получать гонорар.
Примечательно, что ни один главред из белорусскоязычных государственных изданий меня не отвергал. Метлицкий, Боровикова и тем более Козлов всегда печатали мои произведения, понимая свою ответственность за белорусское слово перед читателями, народом, как бы это ни было громко сказано. Меня, господа, не надо убеждать в моей бездарности или талантливости, цену своим текстом я хорошо знаю сам и никогда в целом не ошибался. Знаю также, что много написал ерунды. Знаю, что повесть "Страна перекрестков" – далеко не лучшее мое произведение (не лучшее – не значит плохое). Однако на фоне тотальной графомании "Немана" она никак не может быть ЗАКОННО отбракована лишь по желпнию субъекта Позднякова. Ведь Поздняков – не Господь Бог.
Это письмо я отправляю к главе холдинга "Литература и искусство" Алесю Карлюкевичу, который читал, кстати, мой роман "Лестница" ("Пламя" №8,9,10) и даже хотел издавать его книгой. Да что-то застопорилось.
Копии письма пойдут в различные министерства культуры и образования. Понадобится – и в администрацию нашего Президента.
Я невыносимый эгоист в том плане, что борюсь за себя. Однако на этом примере добьюсь, чтобы ценили художественное слово и ставили на должности тех редакторов, что имеют о нем, художественном слове, хоть смутное представление.
Это ж каким непониманием человеческой природы должен обладать Поздняков, чтобы допустить, читая мои произведения, что Южик позволит безнаказанно отвесить себе оплеуху. Никогда такого не было и не будет.
Кто-то, может, думает, что все здесь, в Беларуси, канает в Лету и безопасно забывается? Нет, господа, имена и действия всегда всплывают. Такие законы Истории (слава богу, что имена эти – не Наталья Костюченко, нынешняя редактор прозы "Немана", а Сыс, Купреев и т.д.).
P.S. Сейчас плачут по умершим и суицидным поэтам Беларуси, которых довела "Система" до этого. Но не на каждого Годульку найдется свой Голубович – это пусть каждый твердо запомнит. Поэтому буду бороться собственными силами.
Праверка на ссучанасць
Міхась Южык, «ЖЖ», 11 верасня 2008г.
Я падаваў сваю аповесць (“Страна перекрестков”) у часопіс «Нёман» без асаблівага спадзявання. Добра ведаў, што за людзі там захапілі ўладу і якія іх адносіны да мяне. Аднак першыя словы галоўнага рэдактара Міхася Пазнякова мяне абнадзеілі: азнаёмімся з творам, калі цікава, то, канешне, будзем падтрымліваць сябра Саюза пісьменнікаў Міхася Южыка. Аднак “не зацікавіла, ШЧЫРА КАЖУЧЫ”, як сёння паведаміў мне спадар Пазнякоў. У чым прычына? Ды ў тым, што аўтар асмеліўся апісваць не сучаснасць, а падзеі ў жыцці БЕЛАРУСКАГА студэнцтва дваццацігадовай даўнасці. Гэта, паводле Пазнякова, АПРЫЁРЫ не можа зацікавіць уяўных чытачоў “Нёмана”. Ён так рашыў. І так будзе.
Што “Нёман” рэгулярна друкуе нямоглыя опусы курда Чарказяна, якія чытаць нармальнаму чалавеку НЕМАГЧЫМА, гэта нічога. Што ён цягне бясконцую эпапею акадэміка Гніламёдава з падзей дваццатых гадоў мінулага стагоддзя – гэта, безумоўна, зацікавіць беларускіх чытачоў. Нічога не кажу пра вартасць твораў Гніламёдава, а толькі – пра яго тэматыку, якую “Нёман” АХВОТНА друкуе і не лічыць састарэлай і нецікавай. Празаіку Южыку трэба стаць акадэмікам? Але пры чым тут МАСТАЦКАЯ літаратура, панове?!
Спадар Пазнякоў, ці не сорамна Вам было сёння хлусіць аўтару двух раманаў, што друкаваліся ў “Полымі”, дзе ўсё ж такі ўзровень значна вышэйшы за нёманаўскі? Ці, сядаючы ў крэсла галоўрэда, Вы адразу забыліся, як публічна хвалілі творчасць Южыка на радыё? Ён так рэзка дэградаваў? Не, проста тады ён НЕ ПАДАВАЎ вам аб’ёмных аповесцяў і яго не трэба было друкаваць, а значыць, дзяліцца плошчай і ганарарамі.
Цяпер жа ўсё рэзка змянілася. У “Нёмане” ўладарыць рускамоўны спадар Аўруцін, чалавек невымерна далёкі ад беларускай культуры. І таму аповесць Южыка пра БЕЛАРУСКАЕ студэнцтва 80-х гадоў зацікавіць рэдакцыю ні ў якім разе не можа (ёй цікавейшы светапогляд курда Чарказяна). Дайце нам не твор, а АСОБУ – вось спрадвечны дэвіз беларускай літаратуры. Паверце, я яго вывучыў на зубок.
І тым не менш гэта не здымае са спадара Пазнякова адказнасці перад айчыннай літаратурай, калі ён пастаўлены на пасаду галоўнага рэдактара “Нёмана” і старшыні мінскай суполкі СПБ, куды і Южык уваходзіць, між іншым. Не Пазнякову мяне судзіць, не ён мне мой талент (ці не-талент) даваў.
Шчыра скажу, што далёка не лічу аповесць, якую адрынулі ў “Нёмане”, лепшым сваім творам. Зусім не лепшым. Аднак казаць, што яна не будзе чытацца цікава – заведамая хлусня. Бо ў беларускім варыянце яе чыталі дзесяткі татальна рускамоўных і называлі “суперчытэльнай”. Гэта насуперак Пазнякову, якога “не зацікавіла”. Ці, скажам прама, не захацелася дзяліцца аб’ёмным ганарарам з шараговым сябрам СПБ Южыкам, які дванаццаць гадоў знаходзіцца ў інваліднай калясцы? Гэта пытанне. Пазнякоў пра маю інваліднасць цудоўна ведае. Роўна як і пра тое, што “Полымя” ахвотна друкавала два маіх раманы, роўна як і пра тое, што ганарар у маім становішчы вельмі прыдатны. Не дзеля скаргі на лёс, а для праяснення сітуацыі: я падаў гэтую не лепшую сваю аповесць у “Нёман” з адзінай мэтаю – крыху ўзмацніць сваё фінансавае становішча, якое патрабуе гэтага паляпшэння. Маці мая, да ведама спадара Пазнякова, ужо трэці год ляжыць пасля інсульту ў коме і даглядаць яе, акрамя сямідзесяцігадовай цёткі – інваліда другой групы, няма каму абсалютна. Калі цётка не зможа гэтага рабіць, то ясна, што спатрэбяцца грошы для сядзелкі. Аднак спадара Пазнякова гэта не дужа хвалюе (ён жа здаровы?), яму галоўнае – наталіць амбіцыі вялікага рускамоўнага паэта Аўруціна, якому важна друкаваць у ДЗЯРЖАЎНЫМ “Нёмане” сваю групоўку.
Гэта я да чаго? Эгаіст? Магчыма. Аднак нікому не дазволю прыніжаць мой пісьменніцкі гонар. Буду звяртацца ў дзяржаўныя структуры па дапамогу. Я не пайду з міласцінай, аднак адстаю сваё законнае права як сябра СПБ друкавацца і атрымліваць ганарар.
Адметна, што ніводзін галоўрэд з БЕЛАРУСКАМОЎНЫХ дзяржаўных выданняў мяне не адпрэчваў. Мятліцкі, Баравікова і тым больш Казлоў заўсёды друкавалі мае творы, разумеючы сваю адказнасць за беларускае слова перад чытачамі, народам, як бы гэта ні было гучна сказана. Мяне, спадары, не трэба пераконваць у маёй бяздарнасці ці таленавітасці, цану сваім тэкстам я добра ведаю сам і ніколі ў цэлым не памыляўся. Ведаю таксама, што шмат напісаў лухты. Ведаю, што аповесць “Страна перекрестков” – далёка не лепшы мой твор (не лепшы – не значыць дрэнны). Аднак на фоне татальнай графаманіі “Нёмана” яна ніяк не можа стацца ЗАКОННА адбракаванай адно па хаценні суб’екта Пазнякова. Бо Пазнякоў – не Гасподзь Бог.
Гэты ліст я адпраўляю да кіраўніка холдынга “Літаратура і мастацтва” Алеся Карлюкевіча, які чытаў, дарэчы, мой раман “Лесвіца” (“Полымя” №8,9,10) і нават хацеў выдаваць яго кнігай. Ды нешта застопарылася.
Копіі ліста пойдуць у розныя міністэрствы культуры і адукацыі. Спатрэбіцца – і ў адміністрацыю нашага Прэзідэнта.
Я невыносны эгаіст у тым плане, што змагаюся за сябе. Аднак на гэтым прыкладзе даб’юся, каб цанілі мастацкае слова і ставілі на пасады тых рэдактараў, што маюць пра яго, мастацкае слова, хоць цьмянае ўяўленне.
Гэта ж якім неразуменнем чалавечай прыроды павінен валодаць Пазнякоў, каб дапусціць, чытаючы мае творы, што Южык дазволіць беспакарана адвесіць сабе аплявуху. Ніколі такога не было і не будзе.
Хтосьці, можа, думае, што ўсё тут, у Беларусі, канае ў Лету і бяспечна забываецца? Не, спадары, імёны і дзеянні заўжды ўсплываюць. Такія законы Гісторыі (дзякаваць Богу, што імёны гэтыя – не Наталля Касцючэнка, цяперашняя рэдактарка прозы “Немана”, а Сыс, Купрэеў і г.д)
P.S. Цяпер плачуць па памерлых і самагубных паэтах Беларусі, якіх давяла “Сістэма” да гэтага. Але ж не на кожнага Гадульку знойдзецца свой Галубовіч – гэта хай кожны цвёрда запомніць. Таму буду змагацца ўласнымі сіламі.
