"Моча не выходит, стою в туалете по полчаса…"
Георгий Марчук. Уважаю ли я его, как человека? Конечно, уважаю. За что? За то, что он, сирота, устроился в жизни комфортно. Хотя такое состояние ему дается непросто. Следует творить так, чтобы добыть копейку на пропитание. Толкать дочь на литературный Олимп. И ему – правдами или неправдами – удается это. Совсем не важно, что больше неправдами. Если бы организовали конкурс на кличку Г.Марчуку, то я бы предложил «Прохиндей»*. Думаю, он не обидится на меня, ведь мы друзья.
Талантлив ли этот писатель? Не человек. Как человек, Жора – так его дружески зовут – несомненно, талантлив. Причем, во многих ипостасях. Хотя бы в том, что он умеет себя преподнести. Да, как писатель он талантлив тоже, но ограниченно.
У писателя-Марчука есть достаточно качественные произведения. Их немного. Мне известны два – «Крик на хуторе» и «Цветы провинции». Думаю, если бы только их написал Жора, этого было достаточно.
Георгий мастер производства пьес. Он их накромсал около полусотни. Правда, пьесы практически не ставят в театрах. Это как бы увлечение автора.
В отличие от премии Союзного государства, номинацию Жоры на Нобеля стали афишировать чуть ли не с почесывания Н.Чергинцом затылка и первых посылов замаха на авторитетную премию.
Скажу прямо: если сравнивать с С.Алексиевич, то Георгий Марчук более достоин премии, чем она.
Так о чем это я? Да просто в журнале «Нёман» №12-2016г. есть подборка рассказов Г.Марчука «Люди реки Горынь». Сейчас модно у писателей (литераторов): если нет таланта или закончился творческий запал, то они обращаются к портретам великих или известных творческих личностей. Как, например, сделал это Денис Мартинович – «Женщины в жизни Короткевича» и «Донжуанский список». За ним пошел целый косяк подобных произведений других авторов. В том числе и скопировал сына батька – Алесь Мартинович.
Георгий Марчук в упомянутом номере журнала поведал об одном из последних народных артистов Советского Союза, 73-летнем украинце Иване Сильвестровиче Гриве. Предлагаю отрывок из рассказа. Следует отметить, что Г.Марчук достаточно самобытен в этом виде творчества и его язык привлекает внимание. Впрочем, делайте выводы сами, уважаемые читатели. Полностью этот рассказ и другие можно прочесть на сайте журнала «Нёман».
Алесь Новікаў
---
* здесь – «ловкач, неискренний, хитрый, изворотливый человек».
...Иван Сильвестрович в обычной для него ироничной манере в пух и прах разнес постановку нового режиссера и исполнительницу главной роли. Жена режиссера всю ночь проплакала. Там, в Петропавловске-Камчатском, за эту же роль ей когда-то дали звание лауреата премии обкома комсомола.
Муж поклялся люто отомстить нахальному старцу. Хитрый и опытный матадор закулисных интриг решил на протяжении сезона заменить почти весь репертуар, те спектакли, в которых блистал Иван Сильвестрович, любимец города. Сам главный, одновременно репетируя две пьесы, позволил молодому артисту самостоятельно поставить спектакль для детей и пригласил на
постановку еще одного режиссера из столицы. Экспериментатор и новатор Марат Ворошилов, который от волнения начинал заикаться, теперь носился по театру, как демон, и заикался постоянно.
Но и Грива, раскусив подлость пришлого, не думал сдаваться. Последняя его прелюбодейка, с которой он вот уже пять лет не поддерживал связь, костюмерша Ирина Анатольевна, вернулась к нему, чтобы поддержать морально и хлебно своего бывшего ухажера и кумира. Сердце у нее все же было доброе.
Приятные воспоминания, солидарность в борьбе с культом личности нового режиссера, предчувствие старости, которое подтачивало оптимизм, когда стали жить по отдельности, заново сблизили высокомерного народного артиста и хрупкую, ревнивую когда-то, заядлую курильщицу костюмершу.
– В районном музее, на стенде, посвященном мне, попрошу оставить только твое фото, Ирен, – говорил невеселым вечером своему компаньону Иван Сильвестрович.
– А можно помириться с ним, Ваня, – предложила Ирина Анатольевна, – он же глуповатый и слегка маньяк. В каждой пьесе заставляет актрису или голую задницу, или грудь выставлять всем напоказ. Говорит, мы отстаем от европейской цивилизации. Без эротики никто даже не пойдет на спектакль.
Но, однако же, свою кикимору не оголяет.
– Подонок, – затянул Грива, – что он знает о возвышенном искусстве?
Поколение калек, кого они воспитывают? Таких же дегенератов, как и сами. Шекспир в гробу перевернулся бы, если б узнал.
Тут костюмершу и осенило.
– Ваня, а подай заявку на «Короля Лира»! Ты же двадцать лет мечтаешь об этой роли. Он не посмеет отказать!
– Идея гениальная, но... скажи, где взять миллионы, – это ж дорогая постановка, – оживился Грива.
– Пойдем на шинный завод. Мой брат там в отделе маркетинга, хорошо зарабатывает... Доллары даже имеет.
– Зачем же тогда Лира играть, давай возьмем долларов и будем спокойно доживать, – как бы пошутил Иван Сильвестрович.
– Нет, ну я серьезно. Все поддержат. Мэр города. Это же будет сенсация!
– Силы уже не те. Я с этим подонком так нервничаю, что все тело бьется в конвульсиях. Моча, понимаешь, не выходит. Стою в туалете по полчаса.
– Театр для города – это прежде всего Грива. Ты перед историей не имеешь права распоряжаться так своим талантом, он принадлежит народу.
– Я пока не думал про свою лебединую песню.
– Не ходить же на площадь и не отгонять голубей от памятника вождя.
Подавай заявку, – решительно настаивала Ирина Анатольевна, – чтобы еще эта толстозадая вертихвостка пожинала твои лавры! Для чего ты тогда самоотверженно служил сцене – чтобы с позором ее покинуть?
– Ладно. Не дави на психику. – Грива надел на голову свою ковбойскую шляпу с очень широкими полями. – Дуй, ветер, дуй! Завтра же директор подпишет приказ о репетициях «Лира». Хватит прелюбодействовать, пора и о вечном подумать!
Счастливая Ирина Анатольевна, даже не обувши от волнения туфли, пошла с Иваном Сильвестровичем из театра в домашних тапках на босу ногу. Удивлению женщины не было конца. Директор дал согласие, более того, главный режиссер сам взялся за постановку трагедии, отложив работу над пьесой
«Приключения Швейка в гареме». Это пахло сенсацией еще до поднятия занавеса. Они ненавидели друг друга, не здоровались даже…
